Нина Гейда "Нинкины горизонты" (16+)

* авторская орфография и пунктуация сохранены

 

Рассказ 1. Нинка

Здравствуйте!  Я – Нинка. Родилась в первый год после войны. Время рождения -  самый замечательный месяц года  - июнь. Место рождения -  село Солдатско-Степное Быковского района. С первого же дня появления на свет начались Нинкины  приключения.

          Счастливый отец вез Нинку и её маму домой из Быковского роддома. Транспорт самый примитивный – двуколка, запряженная парой лошадей. Двуколка  - это телега, только на двух колёсах. Внезапно кони чего-то или кого-то (возможно, это  был заяц) испугались и, как тогда говорили, понесли.  Рванули  вперед, не разбирая дороги, грозя перевернуть двуколку и до смерти разбить или изувечить седоков. Поднимались на дыбы, храпели, покрылись пеной; каждая лошадь рвала в свою сторону, не подчиняясь натянутым вожжам. Отец кричал маме: «Прыгай! Прыгай!»  Перепуганная  мама одной рукой вцепилась в край повозки, другой прижимала к себе Нинку. Все же сумела приподняться и… бросила Нинку в стожок сена. Новорождённая Нинка осталась одна в степи.

Пройдет много лет, и она расскажет об этом в поэме «Степь». А пока лежит и мирно посапывает. Взбешенные кони долго носили родителей по степному простору, выбились из сил, успокоились и, наконец, бережно управляемые отцом потащились разыскивать Нинку. Солнышко пригрело, приласкало новорождённую -  она крепко спала,  хранимая неведомой силой от волков,  змей,  шмелей и прочей опасной степной живности. Будучи взрослой,  Нинка часто повторяла: «На жизнь меня благословила сама Степь!»

 Помнить себя, свои поступки Нинка стала рано. Первое: она бегает по кровати и рвёт газету. У кровати, охраняя доченьку, стоит смеющийся отец. Нинке весело, и она довольна собой. Второе:  увидела в окно падающие хлопья снега. Зрелище прекрасное, и она, в чем была, поскакала на улицу, подставила ладошки… А снег на них таял. Обидно было до слёз. Дальше… бредет по грязной и  ледяной жиже босиком.  Пришитые к  пальтишку валенки с галошами хлопают по ногам. Шапка, тоже пришитая, болтается за спиной.

В Нинкиной семье потом часто вспоминали: в любую погоду несмышленая девчонка  раздевалась и являлась домой, как ей нравилось. Могла даже в чем родилась. Одежду стали сшивать воедино, туго привязывать к тельцу, но и это не останавливало. Все снималось и разбрасывалось по селу.

Помнятся плохие моменты: пришли какие-то дядьки.  Что-то писали, что-то говорили. Папу взяли под руки, попрощаться с домочадцами не разрешили и увезли его на двуколке. Нинка бежала и кричала: « Папа, покатай!»  Папа только оглянулся. У калитки плакали мама с грудным ребёнком Мишенькой  на руках и старшая девятилетняя сестра Люся. Запомнилось - какая-то тетка кричит через улицу: « Так вам и надо!»  Ещё помнит: пришли люди, вывели со двора корову Жданку, вынесли из дома швейную машинку, патефон, стулья, стол-комод, ещё что-то, погрузили на телегу и увезли.

Последние воспоминания Нинки о  Быковском районе: на телегу грузят узлы, какую-то утварь, которые оставили незнакомые дядьки. Пришла женщина и дала  маме большой каравай хлеба, кувшин с молоком и еще что-то, завернутое в газету. Они обнялись и заплакали. «Все пройдет, Петровна»,- сказала женщина. И заскрипела телега по бесконечной заволжской степи в сторону Николаевки,  где жила мамина сестра Валентина Полонская. Запряженная волами телега скрипела долго и нудно. В Николаевку прибыли ночью. Шестимесячный Мишенька не выдержал переезд под ярым августовским солнцем, к тому же у мамы  пропало грудное молоко.  В  дороге ему давали сосать тряпочку с хлебным мякишем, смоченным в воде. Николаевские врачи не в силах были спасти его от жестокой дизентерии. Малыш скончался. Удар за ударом принимала мама, но Нинка  тогда ещё не могла всего осознать, ей было хорошо. В четыре года всегда все хорошо.

Короткое время пожили в семье Полонских, затем двинулись опять на телеге, уже запряженной парой лошадей, на место назначения, в хутор Пионер.

Жители Пионера встретили семью из 4 человек (бабушка, мама, Люся и  Нинка) радушно. Каждый нес, кто что мог. Картошку, хлеб, молоко и даже кастрюльку с борщом. Стали жить. Бабушка с горечью вспоминала кормилицу семьи коровы Жданку, сестра Люся училась, Нинка росла, мама учительствовала. Вероятно,  разучивала с детьми « За  детство счастливое наше спасибо, родная страна».  А председатель колхоза Быковского района, главный бухгалтер и ещё кто-то отбывали срок за внезапно исчезнувшие из бухгалтерии колхоза и обнаруженные тоже внезапной проверкой документы. Трудились на строительстве Волго-Донского канала вместе с немецкими военнопленными и уголовниками. Почему документы исчезли именно внезапно и именно тогда, когда нагрянула внезапная проверка? Этого никто сказать не может.

Нинкино  поколение оказалось тем поколением детей, чьи отцы, с честью пройдя  Отечественную войну, были осуждены (был бы человек, а причина найдётся) и отправлены на великие стройки страны. Время было такое.

 Уже  взрослая Нинка пришла к выводу: вся жизнь состоит из полос. И чёрную полосу обязательно сменит белая. И наоборот. А люди... Кто-то  озлобиться и от всей своей раненой души желает зла всем! Всем! Всем! «Мне плохо - пусть и другие страдают». А кто-то, пройдя тернии, испытав на себе боль потерь и утрат, обретет способность сопереживать, сострадать другому, попавшему в беду. И желание утешить.

Это великий дар Божий!

 

Рассказ  2.  Горизонт

Нинка стояла на высоком крылечке деревянной школы и смотрела туда, где небо касалась земли. Это горизонт. Так  ей сказала мама. Горизонт волновал и манил Нинку. «Надо туда дойти,- думала она. Дойти и отломить кусочек горизонта». Почему никто до сих пор не сделал это?  Нинка не могла понять. Это же так интересно! Не раздумывая, соскочила с крылечка и побежала. Было так здорово нестись по родной и  теплой степи, догонять ветер  и касаться босыми ногами изумрудной бархатной травы!  Из-под  ног разлетались кузнечики: «Ф-р-р-р… Ф-р-р-р!»  Такие забавные,  с разноцветными крылышками. В другое время Нинка поймала бы одного-другого, посмотрела внимательно на его серую спинку и осторожно, чтобы не поранить, расправила крылышко и поглядела , какая у этого кузнечика «пёрка». Перкой она называла тоненькую, почти прозрачную перепонку крылышка. У каждого кузнечика она своя – розовая, желтая, голубая, лиловая…   Но сейчас было некогда. Бежать, бежать, бежать... Успеть возвратиться домой к вечеру и показать всем кусочек горизонта. Яркое  июньское солнышко давно перевалило за зенит, а она  все еще не добежала до намеченной цели. На миг оглянулась назад. Где-то далеко виднелись маленькие точки хутора. «Успею»,- успокоила себя Нинка и понеслась дальше к горизонту, за мечтой. Из-под ног вспорхнула птичка, Нинка остановилась.  «Ага! Вот и гнездышко».   Нагнулась и во все глаза стала рассматривать сизоватые в крапинку яички. А гнёздышко-то какое!  Ровное, круглое! Яички трогать нельзя, Нинка это знала. Мама говорила:  «Тронешь -  птичка бросит гнездо, и птенцы не вылупятся». Нинка ещё ниже наклонилась к  гнезду и вдруг... Кто-то большой и крепкий  схватил ее за рубашонку и поднял вверх. Через долю секунды она сидела верхом на коне.

Перепуганно вцепилась в гриву, покосилась назад и увидела спокойное и уверенное лицо сына бригадира Степановича - Василия. Василий молча повернул коня и помчал к хутору.

 «Может, он ездил к горизонту?»- подумала Нинка, но  спросить побоялась.

На крыльце сидела вся семья:  мама, бабушка, сестра Люся и брат Шурик, который жил у них из этих соображений, что прокормиться на хуторе якобы легче, чем в Николаевке. Мама закрыла лицо ладонями, качалась взад-вперед… взад-вперед... «Вот ваша пропажа»,- Василий поставил взъерошенную Нинку перед домочадцами, как перед судом. «Нинелечка»,- заплакала бабушка, а мама выхватила дрожащими и почему-то ледяными руками и прижала к себе.

 Потом Нинку «учили жизни»  - пороли ремнем. Зажав беглянку коленями, мама била нещадно и до истерики. Нинка не кричала, только сучила ногами и кусала губы. Сердобольная бабушка бегала вокруг и приговаривала: «Нинелечка,  ты кричи… кричи…»  В ответ Нинка только пыхтела. ..  «Маруся, опомнись… Маруся, уймись»,- пыталась остановить маму бабушка. Нинка не могла понять - за что? Она только хотела принести кусочек горизонта. В ее маленькой лохматой головёнке с крошечными мозгами ещё не могли скомпоноваться  все события, вся тяжелая судьба мамы.

Это потом, через много лет, она узнает, сколько потерь было в маминой жизни. Объявлены врагом народа и расстрелянный в 1938 году в Караганде отец(Нинкин дед);  смерть  дочери Лилии;  годы войны с ожиданием вестей с фронта от мужа, ныне отбывавшего срок; недавняя смерть сыночка Мишеньки. Нервы мамы сдали.

Ночью она уложила Нинку в свою постель, долго целовала и плакала. А Нинка, вдыхая родной запах, думала: « Мамой пахнет». И представляла, как обрадуется мама, когда Нинка все-таки принесет ей кусочек горизонта.

Впоследствии, уже будучи взрослой, Нинка никогда не заплачет от физической боли, какой бы она ни была. А что касается душевных травм -  совладать не сможет. Когда слёзы душили,  она давала им волю.

А, может, плачут не глаза,  а душа? Люди с каменным сердцем и пустой душой плакать не будут.

 

Рассказ 3. Кража

Семья жила при школе. Громко сказано - жила. Мама, бабушка, сестра Люся, брат Шурик и Нинка ютились в крохотной комнатушке дверь в дверь с классом, в котором мама давала начальные знания детям хутора и окрестных точек МТФ, ОТФ  и прочих.  Огромная печь, два окна с марлевыми занавесками, железные кровати - одна с периной, другая - с соломенным тюфяком, огромный стол и над ним тоже огромный, как казалось Нинке, портрет Сталина. Вот и вся обстановка. На переменах Нинка бегала в класс, с ней охотно играли мамины ученики. Вот и сейчас она сидела за партой с ученицей Лидой, делилась с ней тыквенными семечками. Лида достала из сшитой сумки учебники, полистала их и вдруг явила настоящее чудо - две новенькие, совершенно чистенькие и такие красивые линейки! У Нинки перехватило дыхание. Оно с восторгом глядела на это диво и в душу закрадывались зависть и желание иметь такую же, хотя бы одну. Улучив момент, когда Лида отвлеклась, Нинка сунула одну линейку под платье, в трусы и, ни слова не говоря, кинулась домой. Прозвенел спасительный звонок на урок, Нинка почувствовала себя в  безопасности. Линейку надо спрятать. Но… куда?  Если найдут, отнимут. Стрелой помчалась на улицу. Где можно спрятать? Под крыльцом  - найдут.  Вдруг  осенило – в песке! Выкопала ямку, уложила туда свой клад и тщательно засыпала песком.

Солнышко раннего сентября приласкало Нинку,   успокоило, и она отправилась по своим неотложным детским делам.

Прошло несколько дней. Чудесный воскресный полдень. Мама, Шурик и Люся пошли собирать коровьи лепёшки – заготовка на зиму для топки печи. Незрячая бабушка вязала кружева. Совершенно слепая, она создавала  чудесные кружевные салфетки, скатерти, воротнички. Наказанная  за какие-то проделки Нинка, сидела на печи и играла со своей единственной игрушкой -  осликом на трёх ногах. Вместо недостающий четвертой  ноги она в отверстие вставляла карандаш. Скучно. Сейчас бы на улицу, в степь. Обидно. Ушли, не взяли ее с собой. А так хотелось. С высоты своего трона, вернее, печки, Нинка глянула в окно и обомлела. К  школе приближалась Лида и Катя. Сразу вспомнилось линейка. «Бить будут! - мелькнуло в голове. - Надо прятаться». Стремглав, слетела с печи. Выскочить?  Не успеет. Куда? Куда-а-а? Под кровать. Найдут. Решение пришло само собой. Подставила под ноги перевернутое ведро и, воспользовавшись им, как трамплином,  юркнула в печь. Ещё не топили, в  печи было прохладно. Притаилась. Слышала, как вошли и поздоровались с бабушкой девочки. «Бабаня, мы Нинке паслена принесли», - глухо донеслась до внутренности печи  и упала в обомлевшую душу Нинки фраза. Девочки наперебой рассказывали бабушке какое богатство паслёна они нашли, сколько собрали. Бедная Нинка не выдержала. Ей так стало стыдно за украденную линейку. И… очень захотелось сладкого паслёна. Широко раскрыв рот, она заревела. Слезы ручьем катились по вымазанному сажей лицу, но Нинке было все равно! Перепуганные девочки замолчали. « Это Нинка»,- сказала Катя. «Нина, ты где?»  «Зде-е-е-есь»,-  захлёбывалась слезами Нинка. «Где здесь?»  «В печке»,-  выдавила из себя печная страдалица. Ее долго уговаривали явиться на свет, но в ответ только отчаянно громкое «А-а-а- а!» Лида не выдержала, встала на ведро, заглянула в печь и притянула добровольной узнице руку. Пыхтя и всхлипывая, та наконец-то поддалась уговорам и вылезла.

Девочки шустро подогрели воду в самоваре, поставили Нинку в корыто, оттерли  от сажи. «Нинелечка!  Ну  что ж  ты вытворяешь? Разве так ведут себя хорошие девочки? Ты просто без ножа режешь»,- сетовала бабушка, а чистая, расчесанная   гребешком Нинка кинулась на печь, достала трехногого ослика, вставила карандаш взамен недостающий четвертой ноги и протянула Лиде: «Возьми». «Да зачем он мне?»- удивилась Лида. «Нет, возьми»,-  оглушительно заревела Нинка.  «Нинелечка, вот вырастешь и подаришь девочкам большие подарки. Новые и красивые»,- сказала бабушка. Нинка всхлипнула и подумала: « Я подарю имк усочек горизонта».

Паслён есть она не стала. Он заманчиво переливался фиолетовой  радугой в чашке на столе,  но стоило Нинке протянуть руку, сразу как ремешком, слово «линейка»!

 Линейка, зарытая в песок, так и не нашлась.

Зато Нинка нашла большее: уверенность в том, что никогда больше не возьмёт того, что ей не принадлежит.

 

Рассказ 4. Друзья

Дружить Нинка предпочитала с мальчишками. Во-первых, они легко поддавались на любые проделки. Во-вторых, не предавали и не выдавали. В-третьих, делились жареными сусликами. Лучшим другом считался Лёнька. Он  всегда уступал ей первое место между горбами верблюда, куда их сажали взрослые. Это во время вытаскивания огромного ведра с водой из колодца. Колодцы в степи глубокие, вода холодная и вкусная. Так и таскает трудяга-верблюд, впряженный в толстую бечеву, огромное ведро взад-вперед…  взад-вперед...  А между горбами покачивается восторженная детвора – три, а  то и четыре  наездника. Чумазые, худенькие и счастливые. Если Нинке не доставалось первое место, она на просто не садилась и все! Какой толк сидеть и тыкаться носом в чужой затылок? А вот когда сидишь первая!!! Простор вокруг, а главное - горизонт со всех сторон! Вот он. Рукой подать и уцепишься за краешек. Были у этой дружной компании  и поважнее дела, чем катание на верблюде. С некоторых пор, по инициативе Шурика, они повадились лакомиться макухой, которая хранилась в колхозном амбаре. Для этого палками, дощечками и прочим доступным инвентарем был прорыт подкоп под сарай. В него проталкивали Нинку, как  самую худенькую, и она, вооружившись дощечкой,  выковыривала из щелей настила кусочки макухи и подавала их мальчишкам – Лёньке,  всегда скромному тихоне Вите, Петьке и Шурику. Уговор был твёрдым: никому не говорить о добыче этой вкуснятины, которая тут же съедалась. А запретный плод ох!  Как  сладок! Но после случая с линейкой, Нинка наотрез отказалась лезть под сарай и добывать этот самый «запретный плод» - макуху.

Мальчишки устроили суд . «Дружить с тобой не будем», - в один голос заявили они. И посыпались на ее бедную головушку обидные слова. Нинка молчала. И вдруг тихоня Витя выдал нечто ужасное: « Нинка – фашистка».

Она толком не знала, кто такие эти самые фашисты, но однажды из разговора взрослых уяснила  - это самые поганые люди на всем белом свете. И что фашисты все отнимают. У детей - родителей, у родителей - детей. Они отнимают всё! Нинка всё время прятала ослика под подушку. Боялась - придут фашисты и отнимут. И вдруг… ее обозвали таким ужасным словом. Как дикая кошка она кинулась к молчавшему во время суда Лёньке и вцепилась ему в лицо. Почему к Леньке? Она и сама не знала. Может, потому что он не заступился за нее? Они упали на землю, и Нинка стало отчаянно колотить поверженного друга. Мальчишки пытались оторвать ее от Лёньки. Да нет тут было!

 Драка переросла в настоящий бой. Кто-то сунул Нинке кулаком под глаз, отчего из него посыпались искры. «Нинку не бейте! - заорал   прижатый к земле Лёнька. - Вам надо – лезьте и выковыривайте». Вот оно то, чего ждала Нинка! Пусть неосознанно, но ждала. Высоко задрав взлохмаченную голову, она вдруг вспомнила уроки бабушки: девочка должна держать спинку прямо, а для этого надо пытаться поближе сдвинуть лопатки на спинке, после чего распрямится грудка и приподнимется подбородок. «Так ходят хорошие девочки», - говорила бабушка.

Нинка сдвинула лопатки, отчего грудная клетка выперлась у нее, как у кузнечика; ещё выше задрала голову, придерживая подол разорванного платья,  и  с достоинством удалилась с поля боя.

И один в поле – воин! Это был первый урок  битвы за справедливость. В жизни Нинки было много таких историй, когда она одна вставала против толпы. В наследство ей досталась обостренное чувство справедливости. Она не могла спокойно пройти мимо униженного и оскорбленного человека. Зачастую ее хлестали словами, пренебрежением, но она, как учила когда-то бабушка, сдвигала лопатки и приподнимала подбородок.

 

Рассказ 5. Сметана

            Вечером пришла соседка баба Нюся. Стоя у двери, она тыкала пальцем в сторону Нинки и обвиняла ее в том, что та съела у них сметану. Бабушка и мама молчали. А Нинка  не могла понять, в чем её обвиняют. Молчали все,  кроме истошно оравшей бабы Нюси. Весь этот «концерт» прекратила бабушка. Молча достала из-под своей подушки узелок, развязала его и протянула соседки деньги.  Ворча  и, изрыгая в сторону Нинки-безотцовщины проклятия, баба Нюся удалилась. Мама приезжала к себе Нинку и спросила: «Доченька, ты хочешь есть?»  Есть Нинка не хотела. Она не перебирала в пище,  что давали, то и ела. «Ты съела сметану у бабы Нюси?»  

И Нинка вспомнила! Они играли на улице с соседской девчонкой Людкой, потом Людка позвала Нинку  к себе во двор. Повела в летнюю кухоньку, велела остановиться у порога. Сама подошла к столу, сняла крышку с горшочка,  запустила туда палец, подцепила сметану и  отправила в рот. Победоносно и горделиво  поглядывая в сторону Нинки,  Людка лакомились сметаной. Откуда-то появилась краюха хлеба, и Людка уже не пальцем, а хлебом отправляла себе в рот белоснежное чудо. А Нинка  так и простояла у порога с широко открытыми глазами, и во рту у нее собиралась тягучая слюна, которую  приходилось время от времени сглатывать.

Почему же её несправедливо обвинили? Это была первая горькая несправедливость в пока ещё коротенькой жизни Нинки. Первый урок человеческого хамства. Потом, через много лет, Нинка поймёт: люди судят друг друга по себе. Каждый смотрит на противостоящего, как в зеркало, в котором видит себя, свои поступки и старается, обеляя  себя, очернить другого, чтобы на фоне  очерненного выглядеть праведником.

А пока, после ухода бабы Нюси и  ее обвинений, Нинка не могла ещё делать такие выводы из жизненных ситуаций.

На всю жизнь у нее осталась привычка покупать на рынке деревенскую сметану и угощает ею дорогих гостей.

 

 Рассказ 6. Принц

            Шурик, Нина и бабушка спали на одной кровати за печкой. У  стены Шурик, с краю – бабушка, а между ними Нинка. Было невыносимо тесно. «Как селёдки в бочке», - говорила бабушка. Перед сном она рассказывала сказки. Здесь-то Нинка и узнала, что есть на свете добрые волшебники, злые колдуны, ведьмы, феи и принцы с принцессами, которые обязательно встретятся на балу. Ах, как хотелось попасть на бал! Увидеть сказочных принцев и самой стать принцессой. Иногда бабушка путала сказку со своим прошлым, называла принца Петром и начинала рассказывать, как он приезжал к ней в карете. «Мама, вы забываетесь. Не надо детям этого говорить»,-  подавала со своей кровати голос мама. Невдомёк было Нинке,   что разговоры про дедушку Петра, которого она не могла знать в виду своего позднего рождения, были под запретом в их доме. 

Бабушка умолкала или переводила сказку на злого колдуна, который заковал принца в страшном подземелье, но прилетела горлица-девица и освободила его.

В один из таких вечеров Шурик объявил, что Александре Тимофеевне приехал на  каникулы сын .

«Точный принц»,-  вставила со своей кровати, на которой спала вместе с мамой, Люся. «Я его видела. Такой красивый! А уж как наряжен, глаз не оторвать». Нинка вылезла из серединки и  села на подушку. Вот тебе на!  Все знают, все  видели,  а она... ни сном, ни духом!

 Утром, едва продрав глаза, Нинка поскакала к дому Александры Тимофеевны. Какая у той должность, Нинка не знала, но должность была. Кем-то работала эта самая Александра Тимофеевна в конторе правления колхоза.  Ходила  всегда в хромовых сапогах,  плюшевом пиджаке, чем вызывала зависть многих фуфаечных  женщин в кирзачах.

Вскарабкавшись на крыльцо, Нинка толкнула дверь, миновала маленький коридорчик, толкнула ещё одну дверь и... попала в сказку. «Вот оно и есть - тридевятое царство»,-  мелькнуло в ее маленькой и глупой голове. Красивые кровати с высокими подушками, украшенное бумажными цветами зеркало, кипельно-белые кружевные занавески на окнах, цветущие герани, полосатые дорожки на полу. Нинка замерла.  У  стены большой стол с патефоном. На стенах портреты, фотографии. «Вот так живут цари»,-  решила Нинка.

За столом сидел предел её мечтаний – «принц»  в красивой синей бостонкe. Перед ним стопа книг. «Принц» что-то писал, макая  перо ручки в чернильницу-непроливайку.

«А-а-а!  Ниночка пришла. Мама, у нас гостья»,-  крикнул он за занавеску,  отделявшую прихожую от кухни. «Проходи, Ниночка». Но Нинка не шелохнулась. Уставилась  на принца восторженными глазами и молчала. Шевельнулась занавеска, вышла Александра Тимофеевна с пирожком в руках. Как ни старалась она и Лёлик (принца звали Лелик)  провести и  посадить Нинку за стол или дать ей в руки пирожок, ничего не получилось. Нинка ни шага не сделала и не взяла желаемый пирожок.

«Ниночка, я буду заниматься, а  ты вот послушай патефон». Лёлик покрутил ручку патефона, и в доме разлилась песня. Удивлению Нинки не было конца. Где в этом ящике спрятался дядька? Стало немного страшно, и Нинка  незаметно юркнула за дверь.

Она повадилась ежедневно приходить, стоять у двери и смотреть на «принца». К ней привыкли, перестали замечать ее визиты. Ну, стоит там кто-то или что-то у порога, и пусть себе стоит. Уйдёт рано или поздно. А Нинка,  возвращаясь домой, всегда думала, что побывала в сказке у царей.

Через десятки лет Нинка сделает вывод: не надо стучаться  в дверь, за которой не ждут. С большим трудом она научилась прогонять желание постучаться желаемую дверь и, более того, сама придумывала версии для того, чтобы не открыли, если не выдержит и постучится.

Уходит она долго и больно, но навсегда.

Пусть лучше останется сказка.

 

Рассказ 7. Выборы

Выборы  - грандиозное событие для жителей хутора. К этому дню готовились задолго и основательно, с  широким размахом. Одноногий председатель колхоза Павел Иванович давал распоряжение: забить  овец для праздничного стола, выдать муку и прочие продукты. Жители несли в квартирку учительницы солёные огурцы, квашенную капусту, картофель. Пекли пироги, лепили вареники. И все это для общего стола. Над клубом  развивался красный флаг и плакат «Все - на выборы!»  

Из сундуков доставались самые лучшие наряды, которые одевались редко и только по праздникам.

Вечером в комнату, где жила семья мамы, внесли два огромных чугуна, разделанную  тушу жирного барана. Женщины шустро нарезали мясо на куски, сложили в чугуны, заправили луком и поставили в жаркую печь томиться.

Мама - член избирательной комиссии хутора. В день перед выборами она все время возились с какими-то бумагами, считала их, куда-то уходила, что-то уточняла, что-то писала, опять уходила... Нинка совершенно не понимала, что это за праздник и почему такие хлопоты, но ей   ужасно нравилась предпраздничная канитель, она попыталась поучаствовать в ней, но её всё время прогоняли: «Уйди! Не  мешай! Некогда...» Ей это не нравилось, но приходилось мириться, потому что пообещали взять  с собой в клуб, где она отдаст мамин голос.

«Отдать мамин голос» немного пугало. Как же так?  Мама перестанет говорить? У нее пропадёт голос?  Нинка решила ждать: будь, что будет!

 К вечеру  к ним приехал в гости сын маминой сестры Галины  - Леонид. Крепкий, высокий парень шестнадцати  лет. Долго возился с Нинкой, показывал ей всякие фигурки, которые умел делать при помощи пальцев на стене. Поставит лампу, согнёт пальцы, и на стене появляется тень птицы, зайчика, собаки. Леонид успевал все: позабавить Нинку, ответить на вопросы Люси и Шурика, рассказать бабушке новости из их семьи и семьи тёти Вали.

Теплое общение с двоюродным братом прервал запах, исходящий из внутренности печки. Нинка встала у печи, как часовой, и с наслаждением втягивала носом запах тушеного мяса, смешанного с луком. К ней присоединились Шурик и Люся. Так и стояли они у печи, наслаждаясь божественным ароматом вкусной пищи. Леонид не выдержал. Видимо, его растущий организм затребовала вкусить редкое  блюдо. Мамы  дома не было, и он предложил бабушке попробовать - готово ли мясо? А, может, там не хватает соли? «Нет, нет, нет и еще раз нет!-  сказала бабушка. - Имейте совесть. Это - колхозное. Утром в клубе накроют столы, идите и ешьте». Но Леонид не унимался: «Бабаня,   они все у печки стоят, а Нинка у  вас худая, как хворостиночка»,-  давил на жалость бабушки брат. - Мы ей всего один кусочек дадим, пусть поест». Бабушка сдалась. Леонид быстро занавесил окна -  одно бабушкиным платком,  другое одеялом,  и ухватом вытащил из печи огромный чугун с ароматным тушеным мясом. Пошарил половником в чугуне, подцепил несколько аппетитных кусочков и  положил в миску: «Налетай! Каждому  по кусочку». Бабушка от своей порции отказалась, и Леонид на правах распределителя отправил ее себе в рот. Нинка последовала его примеру, и в это время... в окно постучали. Нинка уже уяснила, что делают они что-то стыдное и нехорошее, поэтому ужасно испугалась. Мясо застряло в горле. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. С открытым ртом и вытаращенными глазами кинулась к  Люсе. Все переполошились. А в окно все стучали и стучали.

Леонид колотил Нинку по спине, потом перевернул ее вверх ногами и стал стучать головой об пол. Мясо выскочило из горло каким-то чудом. Тут же выскочил из горла Нинки жалобный писк: «И-и-и-и…» А в окно стучали требовательны и настойчиво. Открыли.  Вошла  мама. Расстроенная Нинка уже не понимала, что было дальше и что говорила мама. Чугун водрузили в печь, престижная бабушка пыталась оправдаться: «Дети редко видят вкусную еду».   Леонид молчал, Шурик с Люсей наперебой рассказывали, как они  спасали Нинку, а несчастная  Нинка сидела на тюфяке и  жалела себя. Можно сказать «счастье было так возможно»,  так близко,  но его подобрала с пола и съела кошка.

На следующий день, в день выборов, в клубе накрыли столы. Наряженные, с одухотворенными  лицами хуторяне шли голосовать. Шутки и смех так и сыпались! Девушки пели: «На закате ходит парень мимо дома моего...» А Нинка ждала,  когда же запоют: «Снова замерло все до рассвета...»  Она любила слушать эту песню. Разудалая гармошка призывала петь частушки и выбивать кирзовыми сапогами дробь. Редкие парни-женихи, кто без руки, кто с приделанной деревяшкой вместо ноги  чинно стояли в сторонке и курили, поглядывая на пляшущих  на улице девушек-невест.

А где было взять женихов? Послевоенное время. Многие остались лежать чужой земле, не вернулись в родной хутор, вместо них пришли похоронки.

Начался процесс голосования. Все повалили в клуб. Мама подвела Нинку к ящику, дала ей бумажку и сказала:

«Ниночка, отдай вместо меня голос».

Нинка опустила листочек в щёлочку. Она готова была остаться без голоса, лишь бы мама говорила. Здесь же, возле ящика, ей подарили свернутый из газеты кулечек с  конфетами-подушечками и домашним печеньем, изготовленным местными умелицами. А так хотелось, чтобы дали мяса!  Но за столом уже сидели взрослые жители хутора и угощались.

Когда шли домой, Нинка спросила у мамы: «А что это мы делали?»  «Голосовали за лучшую жизнь», - ответила мама. Нинка все равно ничего не поняла, но очень обрадовалась, что у нее не пропал голос. Она говорила!  «Ну, хоть в чём-то повезло»,-  подумала голосовавшая.

Так вот проходили выборы в то далекое время. Люди голосовали с радостью и надеждой на лучшее. Люди, пережившие тяготы войны, ее ужасы, верили в лучшее, ждали его.

 

Рассказ 8. Кино

Кино в далекий, забитый снегами зимой, а  летом песком хутор в 20-30 домов, возили редко. Но все же возили. Так сказать, приобщали массы к культуре. Приезд  кинопередвижки  -  событие, причём грандиозное  для жителей хутора. Все  от мала до велика, прихватив кульки жареных семечек и табуретки, валили в клуб. Перед  зрителями развешивали белую простынь, и начинался показ фильма с комментариями киномеханика. Он считал своим долгом опережать события на экране и докладывать публике о предстоящих действиях. Зрители успевали все:  дружно  щелкать семечки, смотреть и  слушать, делиться впечатлениями.

Привезли фильм «Тарзан». Нинка, как и вся ребятня, сидела на полу на собственном пальтишке. Заняла самое привилегированное место - против экрана. Восторг переполнял детскую сущность: невиданные звери, необычные растения, смелый человек. Хотелось заглянуть за простынь на стене: где все это прячется? Хотелось туда попасть. Полазить по деревьям, покачаться на длинных веревках, которые спускаются с них. Она ещё не знала, что эти веревки называются  лианами.

Конфуз произошел совершенно неожиданно. Во весь экран появился ужасный зверь с лохматой гривой  на голове. (Выяснилось потом – тигр). Он со страшным ревом кинулся на Нинку. Ей так показалось. Надо спасаться! Вскочила, выпучила от ужаса глаза и, сбивая сидящих на полу товарищей, кинулась к выходу. Отчаянное «А-а-а-а!»   перекрыло шумы фильма, комментарии механика, изумленные возгласы зрителей. Поймали Нинку у  выхода и передали маме, которая находилась в числе зрителей. Дрожащую, но спасенную от неведомого зверя Нинку, мама прижал к себе и начала что-то тихо нашептывать ей на ушко. Нинка уткнулась в мамино плечо и моментально почувствовала защищенность и покой.

С тех пор Нинка всю жизнь искала то плечо, в котором можно спрятаться, стать маленькой и защищённой. Иногда казалось: нашла!  Но  её предавали,  и она опять оставалась один на один со своими страхами и болями. Только мамино плечо осталось в памяти причалом спасения.

 

Рассказ 9. Спасение

Нинка стояла у огромной лужи и жалела кошку, невесть как попавшую в самую середину разлившейся воды,  на высокую кочку. Кто-то злой и недобрый бросил её туда. Кошка  жалобно мяукала,  просила помощи. «Надо вытащить,-  решила Нинка. - А как же валенки? Даже в галошах они промокнут и будут грязными. Мама заругает». Выход всегда есть. Она сняла валенки, стянула чулки и ступила босыми ногами в ледяную воду. В подошвы ног врезались льдинки, но Нинке было все равно. Она упорно и уверенно шла к цели. Временами ноги проваливались в грязное месиво по самые коленки. Вот она – мокрая, испуганная  и несчастная. Дотянувшись до неё, быстренько спрятала спасенную  под пальтишко. Пусть греется. Надо бежать домой. Быстрее… быстрее… быстрее... Шустро перебирая босыми ногами, помчалась домой. Валенки остались сиротливо стоять у лужи. Дома ожидала очередная неприятность. Мама ругала и  повторяла: « Без ножа режешь». Она поставила синие, в грязных разводах нинкины  ноги в ведро с горячей водой.

Потом ... Нинка шла по раскаленной степи. Жарко… жарко!!! Печёт солнце. Оно свалилось на Нинку. В вытянутых руках Нинка несёт большой горизонт. Он обжигает ладони и режет глаза. Такой тяжелый… но его надо нести. Это подарок маме. Мама будет смеяться и скажет: «Колокольчик мой, принесла горизонт». Мама звала Нинку «колокольчик» за  звонкий голосок. Вот она уже говорит: «Колокольчик мой родной, звоночек, ты только не уходи». Нинка не уходит, она идёт. Ноги не слушаются, их трудно передвигать. «Все обойдется!» Чей это голос?  Незнакомый, уверенный. Иногда больно кусают комарики. Нинка хочет их прогнать, но никак не поднимет руку. Вдруг… навалилась, как мягкая вата тишина и покой. Через какое-то время, Нинка не знает, открыла глаза. Над ней дорогое лицо - лицо мамы. «Колокольчик мой, миленькая, родненькая, кровиночка моя, скажи что-нибудь»,- просит мама. «Мама»,- прохрипела Нина  и тронула пальчиком её лицо. «Слава Богу, кризис прошёл»,-  говорит незнакомая тётя. В другое время Нинка обязательно глянула бы в окно и узнала: кто такой кризис и куда он прошёл? Она хотела это сделать, но трудно было шевелиться. Мама засуетилась, пытаясь накормить больную Нинку. Стала предлагать ей  сметану от бабы Нюси, сухие резаные яблоки  - подарок Леньки. Здесь же на столе лежал кулек с пряниками. Их называли  саксонки. И брикет любимого фруктового чая, и конфеты в обертке с названием «Яблоко». Нинка дотронулась до пряника, лизнула сухой ломтик яблочка,  пробуя его на вкус. Очень хотелось пить. Дали теплого молочка. Выпила немного и захотела спать. Провалилась в глубокий сон выздоравливающего ребёнка. Рядом мурлыкала спасённая кошка и молча лежала, уставившись в потолок глазами-пуговками, тряпичная кукла.

Через много лет Нинке рассказали: председатель колхоза Павел Иванович выделял лошадь для поездки в Николаевку за врачом. Несколько  дней и ночей провела врач у кровати больной Нинки. Интересно, а как бы поступили люди в нынешнее время? Опять же всем миром спасали несмышленого, попавшего в беду человека или каждый закрылся бы за своим забором? Спорный вопрос. Ответ один: люди разные, как прежде, так и теперь. Правда, есть один перевес: отзывчивость, желание помочь другому становятся большим дефицитом.

 

Рассказ 10. Шурик

Сообщником в Нинкиных  проказах зачастую был двоюродный брат -  Шурик Полонский. Родная сестра Люся на роль сообщника никак не подходила. Она росла послушной, степенной скромной девочкой. Поэтому Нинке,  явившийся на этот свет, приходилось  «отдуваться» за двоих: за себя и за нее. А Шурик оказался великим даром, посланным ей в помощь для всевозможных проделок. Он старше Нинки  на три  года, родился во время войны и, более того, во время бомбежки в окопе. В Сталинграде шли бои. Немецкие захватчики, в расчете на молниеносное взятие города, высылали бомбардировщиков вперед, к намеченным целям. Быковчане вырыли окопы для укрытия и при приближении тяжелого звука «У-у-уу» (потом его прозвали «бомбу везу-у-у…) бежали прятаться. В один из таких налетов мама собрала детей: свою Люсю и тёти Валина Галю и Вову, подхватила под руки беременную тетю Валю, и все побежали к окопу. У тёти Вали начались схватки. Едва успели укрыться в окопе – роды. На свет появился крепкий и голосистый мальчишка. Рассказывали: он кричал и тыкал кулачками со сложенной фигой в небо, откуда слышен страшный вой бомбардировщиков. Уже в мирное время родственники смеялись: «Шурик фрицам фигу показал». Пелёнок с собой не прихватили, посторонние женщины, бывшие в укрытии  сняли с себя, кто что мог и запеленали новорождённого. В силу возраста и отсутствия зрения бабушка не бегала в окопы и была удивлена,  когда возвратившиеся из укрытия родные положили ей на колени сверточек с ребёнком.

Шурик родился раньше положенного срока. Рос крепким и веселым пацаном. Он  всегда хотел есть. В карманах его штанишек были сухари, которыми он угощался и  охотно делился с окружающими. С ним Нинка чувствовала себя комфортно! А сколько интересных и познавательных дел сделано вместе. Например, в отсутствие взрослых решили разобрать единственные часы-ходики, которые мирно отсчитывали время на стене. Надо посмотреть, что там внутри? Разобрали  при помощи ножа и молотка до винтика. А при реставрации ходиков оказались лишними некоторые детали. Они ну никуда не вписывались. При возвращении мамы, со стены смотрели почившие навеки вечные часы, а Нинка и Шурик сидели на соломенном тюфяке и вдохновенно пели: «Вдогонку палят… недолет, перелет и раненный в руку Чапаев плывет!» Чапаев  - любимый герой Шурика, он обожал входить  в его образ. Нинка увидела маму и во избежание оказаться раненой, но  не в руку, а в  другое место, быстренько юркнула на печь. Шурику, как инициатору и мастеру часовых дел, досталась крепкая «головомойка».

В  ту зиму, когда происходили глубокие познания конструкции часов, стояли знатные морозы. Гулять выпускали редко и ненадолго. Шурику крепко-накрепко наказывали следить за  Нинкой . Ей не нравилась слежка, хотелось свободы  и простора. Увязая в сугробах, побрели на край хутора, забрались на кровлю овчарни,  катились вниз и падали в сугроб. Ребятни  собралось много!  От чувства полета захватывало дух! Но… пришёл бригадир и  всех прогнал. Боялся, что провалится кровля овчарни. Пришлось слоняться возле дома и скучать от безделья.

«Ты пробовала замороженную железку»»- спросил  Шурик. Нинка разинула рот и вцепилась им в кольцо от щеколды. Пронзительная  боль сковала все лицо и заставила вытаращить глаза. Попробовала оторваться - никак. Намертво сроднилась  с железкой. Из глаз покатились слёзы. Нет не от боли. От боли она никогда не плакала. Лила  слезы от предательства, которого никак не ожидала от Шурика. А он бегал вокруг Нинки, не зная, что делать и как оторвать пленницу от железки. Шурик не ожидал. Что Нинка так быстро и  решительно отреагирует на его предложение лизнуть мерзлое железо. Он пытался своим дыханием оттаять  прилипшую Нинку,  уговаривал дернуть голову в сторону и оторваться. Кто-то  из присутствующих ребят позвал маму. Она прибежала с кружкой теплой воды и стала отливать Нинкин рот от ненавистной железяки.

«Горе ты моё, я  уже не знаю, что ещё от тебя ожидать?» Мама не ругала, прижала к себе окровавленную Нинку, внесла в дом. Потом ей мазала рот  какой-то мазью, сыпала  на  раны стрептоцид. Ни есть, ни пить Нинка не могла несколько дней. «Трудно тебе будет, Ниночка. Легко доверяешься»,- сказала мама.

Ее слова стали пророческими. Нинка верила - её  обманывали, она любила - ее предавали, шла к людям с открытой душой – перед ней вставала, как заслон, людская хитрость.

 

Рассказ 11. Волки

В послевоенные годы волков в степи было великое множество. В поисках пропитания они стаями рыскали по широкому  раздолью, нападали на отбившихся от отары овец, подстерегали  пасущихся лошадей, а иной раз и человека. По хутору прошёл слух: волки загрызли девушку, остались одни только валенки да в клочья разорванная фуфайка. Зимними вечерами голодный зверь подходил к селению. Протяжный жуткий вой раздавался в ночной тишине, пугая людей. «Нинка, не выходи, волки сделают из себя котлету»,- говорил Шурик.  А Нинка пыталась представить, какая она, эта самая котлета. Может быть, похожа на жареного суслика? Мясо в семье, конечно, было. Но очень редко. Колхоз время от времени,  в положенный срок, забивал овец, и маме выделяли мясо. В окно их жилья кто-нибудь стучал: «Петровна, иди мясо получи». И… начиналось настоящее пиршество. Борщ варили с мясом, жарили его на сковородке, тушили с картошкой. Блаженство длилось три, от силы четыре дня. Мясо исчезало,  и на стол подавались пареная тыква, вареная свекла, пшённая каша и щи с пожелтевшим салом. Главное - дотянуть до весны. А там... беги в лиман и питайся всем, что под ногами растёт. В ход шли и скорода, и козельчики, и одуванчики.

В один из ранних весенних дней Нинка одна бродила по степи. Воспользовавшись отсутствием мамы, Люси, Шурика, бесшумно оделась и шмыгнула за  дверь. Бабушка не заметила побега. Нинке   срочно надо было побывать в степи. На  проталинках зеленеет травка, кое-где  невзрачные цветочки подняли головки к солнцу. А главное – суслики! Они так забавно свистят:  «Фи-фи-фи-фи».  Нинка любила слушать сусликов.

Взобралась на сухой пригорок, осмотрелась и увидела норку. Любопытство взяло верх - что там? Легла  на живот, сунула руку в лаз по самое плечо и нащупала что-то мягкое и живое. Что это? Вытащила серого щенка.  «Какой хорошенький»,- подумала она. Из норки доносилось  слабое повизгивание. Достала ещё щенка. «Их много»,- решила Нинка. Всех не унести. Надо бежать за подмогой, за Лёнькой. Они принесут щенков домой и будут так весело играть с ними! Отправила щенков обратно в норку и помчалась домой, можно  позвать ещё и Шурика, если он пришёл с уроков. Дома, после рассказа о щенках -  очередная выволочка от побледневший вмиг мамы. «Без ножа режешь»,- говорила она, очищая одежду Нинки от грязи. Нинке  объяснили -  это волчата и, если бы мать-волчиха или отец-волк были  рядом,  то они загрызли бы Нинку, защищая своё семейство.

Где были взрослые волки? Может, в поисках пропитания? Но, скорее всего, на Нинкино счастье, погибли. Волки не оставляют потомство без присмотра. Уходит  один, другой - на страже неподалёку. Скорее всего, их подстрелили. Борьбу с волками вели,  как могли. По ночам мужчины с ружьями караулили подходы к овечьим кошарам,  так как были случаи, когда  волки проникали внутрь овчарни и уносили добычу с собой.

В результате всех исследований юного любителя флоры и фауны степи, Нинку, стали привязывать длинной веревкой к грядушке кровати до прихода старших. Она пыталась сдвинуться с места, но… с кроватью далеко не уйдешь. Стоять  было невыносимо тоскливо, тем более, что за окном частенько маячила свободная от плена Ленькина голова, ярко светило солнце, пели  птицы. Хотелось в степь.

Впоследствии, признаваясь в любви к Степи, Нинка скажет:

«В твоих просторах я встречалась с зорями,

Купалась  в тёплых росах медвяных.

И, околдована степными разговорами,

Качалась на ветрах безудержно шальных».

 

Рассказ 12. Верблюд

Верблюды свободно расхаживали по хутору. Откровенно признаться, Нинка побаивалась их. Знала - злить верблюда нельзя - отомстит. Хорошо, если только окатит слюной, а  то может прижать своего противника животом в земле и вдавить в песок. Такой недруг  у Нинки был. Звали его Бура. Горячую нелюбовь Буры она вызвала вот чем. Вышла  как-то на крылечко и увидела Буру. Он стоял у крыльца и, вытянув длинную шею, заглядывал в сенцы.  Нинка кинулась в чуланчик, отыскала длинную хворостинку и  с видом исследователя принялась этой самой хворостинкой раздвигать губы верблюда. Хотелось знать, сколько у него зубов? Верблюд широко открывал  рот, показывая  крепкие жёлтые зубы, мотал головой. «Скажи  «А-а-а-а», скажи «А-а-а-а»!- кричала Нинка, направляя  хворостинку поглубже в рот горбатому.

У верблюда, как в судорогах, сжались бока,  и он плюнул на Нинку желтоватой и вонючей слюной, залепил  ей глаза, рот и всю бестолковую голову. Наощупь Нинка кинулась в комнатушку.  Мама с бабушкой пили чай. Мама в ужасе запричитала: «Горюшко моё, опять куда-то вляпалась!»

 Нинку отмыли. Слюна верблюда оказалось солоноватой и  с горчинкой. Отмытую  Нинку усадили пить чай. Тут-то мама и сказала: «Нина, ты хотя бы мне список написала, что ещё можно от тебя ожидать?»

 Список проделок Нинка маме не подала, она и сама не знала, куда её понесёт завтра. Но с тех пор юный исследователь  верблюжьей пасти – Нинка -  старалась  не попадаться на глаза Буре и, отправляясь в степь гоняться за колючками, брала с собой Леньку. Какая-никакая, а  защита.

Самым  лучшим временем она  считала сезон ветров. Колючки перекати-поле несутся по степи, а за ними гонятся Нинка и  Лёнька. Так весело и забавно! Кто первый поймает колючку, тот и выиграл. Лёнька слегка побаивался Нинкиных тумаков и великодушно разрешал ей быть первой. Как-то наткнулись на шикарный раскидистый куст татарника. Нинка любила этот неприступный цветок с ужасными шипами и нежной яркой головкой. Головка пахла медом. Вот и сейчас Нинка сунула вездесущий нос свой в головку - понюхать. Страшная боль пронзила лицо. Огромный,  как показалось Нинке, шмель вонзился в её нос. Лёнька, как настоящий герой-защитник, оторвал от обессилевшей вмиг подруги шмеля. Молча, едва передвигая ноги, она побрела домой. Опять чем-то намазали лицо, но уже не ругали. Видимо, иссяк запас увещеваний, просьб   и нравоучений  мамы. 

Не ругали даже, когда двоюродные братья Полонские - Вовка и Шурик - присвоили Нинке титул царицы. Для этого они посадили ее в сколоченный из досок ящик, водрузили на голову маленький таганок и решили покатать. Ящик  без колёс тащить тяжело, но братья с криком: «Нинка – царица!»  упорно тащили «карету» по степи. Случилось непредвиденное: доска отвалилась, и в совсем нецарственное место впилась в царицу  огромная колючка.

Нинка  быстро вскочила и, как назло, таганок с головы  опустился на шею. «Сейчас поправим»,- успокоили братья. Но не тут-то было! Таганок не хотел сниматься с царственной  головы, он с ней  сроднился, больно сжимал и драл  уши.

«Уши не оторвите», - орала Нинка, представив вдруг,  какая она будет без ушей. Только бы маму не позвали на помощь. Каким-то чудом таганок  сняли, но Нинка долго не хотела идти домой с расцарапанным лицом и  раскрасневшейся многострадальной задней частью тела.

Пройдёт толща лет. Однажды Нинка с уважением вспомнит верблюда Буру, отстаивающего свою независимость, цветок татарник, кормивший степных насекомых чудесным нектаром и даже быстрые колючки  перекати-поле, уносившие с собой детские радости и печали.

Одноклассник Гена Гудименко посвятит ей стихотворение «Татарник», сравнивая колючий и нежный цветок  с сущностью Нинкиной  души:

«Мне много не надо, мне капля -  отрада,

И я  улыбнусь вам в  ответ.

Лишь  будьте вы рядом, вам будет наградой

Мой  нежный малиновый цвет».

            А  пока нет ни толщи лет, ни стиха, и счастливая Нинка обнимается со степью, с восторгом поглядывая на горизонт.

 

Рассказ 13. Борода

Нинка стояла на столе перед огромным портретом товарища Сталина и вносила свои коррективы в изображение великого вождя народов. На днях Шурик сказал, что у всех умных людей обязательно должна быть борода. А  у Сталина её нет. Все говорят - он умный и смелый. Собрания в клубе, на которых Нинка непременно присутствовала, начинались с того, что его хвалили и говорили ему: «Ура!»  Нет, что-то не так. Борода должна быть обязательно. Нинка не жалела чёрного карандаша, она приделывала роскошную бороду, и  ей нравилась собственная работа. Вдруг за спиной раздалось:  «Боже мой!» Оглянулась. Мама пришла из класса... «Что ты наделала?!!» Мама шустро накинула крючок на двери. «Ты моей смерти хочешь? Мало тебе, что отец сидит, ты хочешь, чтобы меня расстреляли?» Нет, Нинка  не хотела расстрела мамы, она только хотела сделать товарища Сталина более значимым и умным.

Портрет сняли со стены, свернули в трубочку и спрятали под тюфяком, а Нинке приказали держать язык за зубами, никому не говорить о художестве, иначе никогда не придет домой папа, а маму расстреляют.

Прошло  некоторое время. Угрюмая плачущая мама, скрипя посиневшим мартовским снегом, идёт к дому продавца. За ней, как утята, тянутся ребятишки. У продавца дом битком набит людьми. Плачут все. У одной тетеньки обморок.  Ей  дают понюхать что-то из пузырька и этой же жидкостью мажут виски. Семья продавца (Нинка уже не помнит его имени:  то ли Кириллович, то ли Кириллов) - так вот, это семья - единственная в хуторе имеющая приемник. Хозяин сидит возле него и крутит колесико. Детей, чтобы не мешали, провожают на печь. Там уже сидят притихшие Лёнька, Витя, Людка и другие. Звучит грустная музыка. Она вызывает новую волну скорби среди собравшихся. Говорившего по радио слушали,  затаив дыхание. Всхлипывание женщин сопровождали этот голос да  шепоток: «Все будет война! Не миновать! Будет война!» Там-то Нинка впервые услышала: «Молотов, Берия, Маленков». Охватило  сомнение. Молотов. Это  должно быть дядя Петя с молотилки?  Но как он может быть там и сидеть здесь, у окна, с мрачным видом? Ничего Нинка не понимала. Почему плачут? Хотела заплакать в знак солидарности. Несколько раз открывала рот,  но слез не было. Нинка оставила эту затею и с высоты своего печного положения стала рассматривать фотографии на стене.

Слепая бабушка не ходила в дом продавца слушать радио. Пока никого не было дома, сунула печь портрет Сталина с  недорисованной бородой и сожгла. О чём она думала в тот момент? Может,  о дедушке Петре? И, возможно, оплакивала его прах, покоившийся неизвестно где.

Уже взрослая Нинка узнает от мамы: дедушку забрали люди из НКВД ночью, в  1938 году, больше его никогда не видели, и весточки от него не приходили. Только однажды глубокой ночью в окно постучали  и попросили не зажигать свет. (Это было в Быковском районе, откуда забрали деда). Какой-то мужчина с надвинутой на лицо шапкой тихим шёпотом рассказал маме и бабушке: « Петр Акимович  Потапольский был в заключении в Караганде. Он человек высокой нравственной культуры, большой эстет, увлеченный музыкой и театром, не выдержал всей гнусности, в которой оказался. На очередном допросе плюнул своему мучителю в лицо. Избитого, еле стоящего на ногах, деда расстреляли».

Нинке  сказали, когда уже можно было ей доверять, что  при обыске квартиры деда, нашли его фото в мундире офицера (не красноармейца, то ли белогвардейца, то ли поляка, Нинка уже не помнит). А, может, его сгубило польское происхождение?  1937-38 годы  - было как раз то время, когда Сталин сводил счеты с поляками. Нинке-подростку мама часто говорила: «Не перечь никому, молчи. Нам нельзя…» Тогда Нинка никак не могла понять, почему «нам нельзя»?  И, чем чаще ей это повторяли, тем острее в ней поднимался дух противоречия, тем сильнее креп протест.

Впоследствии она напишет в поэме «Капля России»: «Во  мне живёт великий дух бунтарства». А перед памятью деда склонит голову и скажет:

 «Ни  креста, ни холма, ни камня…

Растоптали, сожгли до нутра.

Не забыть это. Господи, дай мне.

Помяните, прошу вас, Петра».

 

Рассказ 14. Счастье

Отец пришёл из заключения летом 1953 года. Нинка не помнит, какие подарки получили мама и сестра, а  ей досталась настоящая кукла. Большая и красивая. Первая настоящая кукла в ее жизни. Нинке семь  лет, всей семьёй они уезжают из Пионера в Очкуровку.  Прощайте, первые горизонты, прощай, верный друг Лёнька, верблюд Бура, прощай, знакомая степь.  

Левобережье уже готовились к переселению выше. Ожидали открытия ГЭС и затопления берегов Волги: изумительной в своей красоте поймы, прекрасных лугов, озёр. Работа предстояла грандиозная. В Николаевске отцу предложили работу в управлении строительством,  но он отказался. Работал плотником на новостройке. Первое время отец вел себя странно. Смотрит в одну точку и молчит. В такие минуты мама просила Люсю и Нинку пообщаться с папой, приласкаться к нему. Нинка залезала на коленки к нему и что-то щебетала. Постепенно душа человеческая оттаяла, и он стал самым главным и самым незаменимым членом семьи.

Отец никогда не повышал голос, никогда не являлся домой в нетрезвом виде. В доме никогда не слышали его крика и, тем более, матерных слов. Папа стал образцом, с которого надо брать пример. Странно... ни крика, ни упрека, не рукоприкладства, а  слушались его безоговорочно. Слово папы  - закон.

Нинка остепенилась. Она пошла в школу, ее взяли в плен книги. Скорее всего, отец приучил любить литературу. Вечерами все  собирались за столом, и он читал вслух. Чтец был отличный!  Нинка очень рано познакомилась с произведениями Толстого, Горького, Пушкина, Никитина, Некрасова...

Жили бедно. Но очень дружно. Все любили друг друга и заботились друг о друге. А младшенькая Нинка купалась в любви и  внимании. На столе в основном - жареная картошка, яичница, простые щи. А из обстановки  - сделанные папиными руками табуретки, стол, тумбочки, этажерки. Хуже было с одеждой. Нинка  донашивала платья сестры,  ее обувку, пальто. Ещё хуже было с маминым гардеробом. Учительствование  требовало какой-никакой смены приличной одежды. Мама без конца стирала свой нехитрый наряд, чтобы выглядеть опрятно перед учениками.

А в селе в это время появились на улицах разряженные в немецкие тряпки женщины. Доходило до абсурда. Идет этакая сельская молодайка, наряженная в немецкую ночную сорочку, всю в невиданных кружевах. О ночных сорочках никто тогда в селе не знал и думали: «Ах, какое платье!» Мама, измотанная нищетой, однажды упрекнула отца: другие, мол, взяли что-то из Германии, а он ничего не привёз. Нинка навсегда запомнила ответ отца. Он показал на неё и сказал: «А у кого брать? У таких вот, как наша дочь?» Пристыженная  мама замолчала.

Бедность не мешала быть счастливыми. Мама успокоилась. Она больше никогда не поднимала руку на своего «колокольчика»,  то есть на Нинку. А Нинка однажды в отрывном календаре прочитала стихотворение Есенина: «Белая берёза под моим окном...» Первое знакомство с творчеством Есенина. Ее поразило музыкальное стихосложение, его ритм. Выучила наизусть,  и рука потянулась к ручке. Детские, совершенно нелепые стишочки,  были написаны в девять лет.

Нинка так и проживёт жизнь: без роскоши, без претензий на богатство. Её никогда не прельщали  золотые перстни, шикарные туалеты. Она довольствовалась тем, что есть. Но у неё было нечто большее, чем у других. У неё были горизонты, ветры, прелесть распустившегося бутона,  мерцание звезд, шёпот волны, журчание ручья. Уже в зрелом возрасте Нинка, перебирая в памяти  прожитые годы, вдруг обнаружила: люди ей подавали, как неимущей. Она брала, чтобы не обидеть и выбрасывала. Глубоко переживала, когда ей несли ненужные тряпки.

И уже на склоне лет ей в лицо сказали, что она - нищая. «Бедный человек»,-  подумала Нинка. - Ты не знаешь, в чём заключается счастье». Нет, она не обиделась на людей. Ей открылась великая истина, к сожалению, горькая. Человечество живет по законам курятника с нескончаемым насестом. И, сидевшие выше, откровенно гадят на нижесидящих, несмотря на то, что сами являются  промежуточным звеном, получающим  дерьмо на свою голову от вышесидящих. Нинке повезло в жизни. Ей встречались люди, которые стали дорогими на всю жизнь, с ними она могла быть откровенной во всем, и суд их перед  собой принимала с честью. Она у них училась великой науке жить.

 Пройдёт  очень много лет, Нинка познает боль и раскаяние за свои неблаговидные поступки. Они были в ее жизни. Но, как говорила одна из ее любимых преподавателей науки под названием «жизнь»:  «Главное  - понять и успеть покаяться». 

А степь ...  Степь так и осталась для неё родной. Здесь, в  степном краю она родилась, здесь росла, здесь встретила ее первая любовь и догнала последняя. Здесь нашли свой последний приют родители. Здесь родились её дети. Здесь она долгие годы прожила в мире и согласии с человеком, который мог целыми днями бродить  с нею по степи. Долгие годы... Степь помнит всё! Здесь было и остаётся всё!